Родители всегда рядом.
— Израиль. 70 год нашей эры —
Эльдад и Далия бежали от римской охраны с полными карманами яблок под заливистый хохот. Это было их забавой ценою в жизнь – воровать еду и злить врагов. Они были теми еще проказниками, которых не укротил даже строгий отец. Хотя он, честно говоря, мало уделял внимания детям. «Взрослые дела» ему не давали возможности сблизиться с сыном и дочерью. А мать? Она, по истории подростков, была украдена самим богом Яхве. Соседи их жалели. Беспризорники? Да. Но зато трудо- и миролюбивые.
Близнецы ничего не понимали в законах, письменности, службе, но верили в добро и справедливость. Добро. Справедливость. Два весомых, но ничего не значащих в настоящем мире слова.
Эльдад и Далия слышали позади и ругательства, и поддержку, и смех. Но не обращали на них внимания. Им просто было весело друг с другом. Но эта погоня не может длиться вечно, а защита римлян была тяжела. Вскоре ребята потерялись в толпе.
Близнецы стали сбавлять скорость и, отдышавшись, начали есть свою добычу, радостно обмениваясь своими мыслями. Но обсуждение плана спасения мира от зла прервалось.
Громкий топот, далекие крики. Огненная стрела проткнула крышу палатки продавца рыбы. Красные яблоки упали на площадь. Соленная рыбная вода потушила возможный пожар. Стрела. Шаги стали усиливаться – что-то страшное близко. Стрела. Кто-то упал. И все в панике побежали в дома, храмы. Эльдад схватил руку сестры, но тут же перестал ощущать ее. Он отчаянно кричал имя близкого человека, искал глазами. Его уносило течением испуганных еврейских людей.
Он продолжил искать Далию в маленьком храме, в который каждый выходной приходила семья из трех человек и надеялась на лучшее. Эльдад сдался. Ну что может сделать ребенок в такой ситуации? Молиться.
Когда он закрыл глаза, увидел образ сестры, безжизненной и холодной, лежащей среди кроваво-красных яблок на каменной земле. Эльдад, в бреду, начал рваться к выходу укрытия. Израильтяне позволили ему выйти после пятиминутного сражения.
Ясное небо ослепило юнца. Когда Эльдад пришел в себя, он стоял в изумлении, видя около лавки рыбака тело. Брат побежал к нему, не замечая ничего: ни пожара, ни луж крови, ни римлян…
В такой прекрасный, теплый летний день не должно быть ни слез, ни боли, ни пики в груди… Но, видимо, судьба решила испортить представления об идеальном мире.
Последнее, что заполнилось ни в чем не повинному еврейскому мальчику – маска испуга на лице сестры, ледяные руки, громкий рев врага и боль, вечная боль.
Какой образ в конце жизни? Счастливая улыбка мамы, сестра, угощающая злосчастными яблоками и зов Аббадон.
